Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




СПАСАТЕЛЬ


Моя смена подходила к концу. День выдался нежаркий. Море слегка штормило. Народ с пляжа потихонечку стал собираться по домам. Я лежал в покачивающейся лодке и думал о том, что сегодня вечером у нас с Генкой прощальная встреча с нашими "чешками". Собственно, они были не "чешками", а словачками из Братиславы. Познакомился я с ними две недели назад, когда они подплыли к моей лодке с соседней зоны пляжа молодежного лагеря "Спутник", где они отдыхали. Две недели пролетели быстро. Мы с Генкой показали им все окрестности Гурзуфа. Больше всего их поразила встреча с Юрием Гагариным в парке Военного санатория. Прошло всего два месяца со дня его полета, но он приезжал в Гурзуф не первый раз и здесь к нему уже привыкли. А "посторонние", как правило, редко узнавали его, не связывая газетные портреты с молодым парнем в спортивном костюме или гражданской одежде, свободно разгуливавшим в кампании друзей по набережной или игравшим в волейбол на спортивной площадке санатория.

Генка был младшим братом моего школьного друга Вадима, который сейчас учился в Одесской мореходке. Вернувшись домой из Ленинграда после неудачной попытки поступления в "Макаровку" и проработав полгода на стройке, я решил перед второй попыткой взятия Питера немножко "отдохнуть". На спасательной станции начальником работал отец моей одноклассницы и партнер моего отца по шахматам. Он охотно взял меня к себе. Команда подобралась прекрасная. Во главе ее стоял настоящий боцман - Петр Кузьмич, дед лет за пятьдесят, под командованием которого было четыре матроса-спасателя, два моториста катера и два водолаза. Самому старшему из команды было двадцать пять, самому младшему, то есть Генке, - шестнадцать.

До начала "купального сезона", до 15 мая, Кузьмич весь месяц гонял нас, матросов, как "салаг". Сначала мы зачистили и покрасили наши четыре "яла", что оказалось делом совсем нелегким. Затем начались тренировки "на воде". Мы выходили на веслах на "траверз" Артека или Ай-Даниля, и там далеко от берега сдавали "нормы" по плаванию на дистанцию, нырянию с маской, "поиску" на дне, транспортировке "утопленника" и пр. Экзамены принимал начальник станции с сопровождавшего катера, на котором, "на всякий случай", находились водолаз и наш врач-женщина. Заключительным экзаменом был многокилометровый поход на шлюпках в Никиту и обратно. Было трудно, но интересно...

Подняв голову из лодки и посмотрев на часы, висевшие на павильоне соседнего санаторского пляжа, я решил, что пора собираться "домой". Я увидел, как Генка, который дежурил на "ближнем" городском пляже, уже направился к станции. Мне же, поскольку мой пляж считался "диким", предстояло подойти к берегу и собрать оставленные у кромки воды деревянные "лежаки". Было ясно, что ночью будет небольшой шторм. Вытянув лодку на берег, я начал оттаскивать к опорной стене "лежаки". Людей на пляже уже почти не было. Это был тот самый "мертвый час", когда отдыхающие, намучившись весь день под палящим солнцем, отправлялись по "квартирам", чтобы отдохнуть и перекусить, прежде чем вечером вновь спуститься на гурзуфскую набережную.

Подбирая очередной "лежак", я увидел на нем аккуратно сложенную мужскую одежду. Осмотрев внимательно море, я не заметил ни одной головы над водой. На берегу невдалеке сидела супружеская пара с девочкой. Я подошел к ним и спросил:

- Вы не видели здесь недалеко от вас мужчину?

- Нет, - небрежно ответил солидный глава семейства. - Мы здесь давно и никого не видели.

- Да нет, - встряла женщина, - я видела, как какой-то мужчина заходил в воду. Но я не видела, когда он вышел.

- Он не выходил, - категорически заявила их дочь, явно дошкольного возраста.

Мне стало не по себе. Я выскочил наверх на набережную. Она фактически была пустынна, где-то вдалеке удалялись несколько человек.

Я вернулся на пляж, быстро оттолкнул лодку от берега и выгреб на линию заградительных буйков. Достав ракетницу и зарядив ее, я выстрелил вверх. Это был сигнал, что у меня "происшествие". Это, действительно, было ЧП. Если человек утонул среди "бела дня" в моей "зоне ответственности", меня ждали, мягко говоря, "большие неприятности". Как только я увидел, что над станцией был поднят черный флаг, означавший тревогу, и от причала отошел наш катер, я надел маску и бросился в воду.

Подо мной было метров восемь-десять. Я быстро достиг дна и огляделся. Из-за волнения моря дно просматривалось плохо. Ничего подозрительного не заметив, я оттолкнулся от дна и... понял, что "опоздал". Ныряя с ластами, привыкаешь к тому, что у тебя несколько больший запас времени на всплытие, чем обычно. На этот раз я нырнул без ласт, без которых мой подъем был слишком медленным из-за привязанного на мне "свинцового" пояса (для быстрого погружения и передвижения по дну). Но "дергаться" было нельзя... Когда мне уже казалось, что "все", легкие мои разорвутся, я пулей вылетел из воды. Схватившись за борт своей лодки, я несколько секунд не мог сказать ни слова.

- Что у тебя случилось? - спросил с подошедшего катера наш водолаз Толя Скрипка.

В катере были моторист Иван, врач Наталья Ивановна и Генка.

- У меня утопленник, - сказал я, влезая в лодку.

И рассказал, что случилось.

Пока я рассказывал, Толя надел акваланг и, прежде чем надеть маску, спросил:

- Где он, твой утопленник?

- Откуда я знаю, - ответил я. - Я его не видел.

Толя выругался и прыгнул в воду.

Поиски длились долго. Толя выныривал и возвращался вновь на дно. Катер следовал за ним. Моя лодка держалась рядом. Все молчали, понимая, что будет, если мы этого "утопленника" не найдем. Наконец Толя устал и вылез на катер:

- Все! На сегодня все. На дне уже темно. Продолжим завтра.

- Ты иди на берег, забери одежду, - сказала мне Иван. - Мы возвращаемся на станцию.

- Я с тобой.

Это Генка, понимая мое состояние, перебрался с катера ко мне в лодку. Мы пошли к берегу. Прибой уже усиливался. Поэтому Генка остался в лодке на веслах, а я, спрыгнув в воду, вышел на пляж. На пляже не было ни души, кроме одного мужика, который сидел на "лежаке" и задумчиво смотрел вдаль. Одежды там, где я ее оставил, не было. Я выругал себя за то, что не забрал ее сразу, и подошел к мужику, который явно был местный и, на первый взгляд, показался мне знакомым.

- Что вы там делаете? - спросил он меня, показывая на разворачивавшийся катер.

- Утопленника ищем, - удрученно ответил я.

- Надо же, - удивился мужчина. - А я думал, у вас учения.

Разговаривать с ним у меня не было никакого желания. Да и Генка болтался на волнах, с трудом удерживая лодку у берега. Я уже повернулся к нему и махнул рукой, чтобы он подошел поближе. Но вдруг я почему-то спросил:

- Скажите, пожалуйста, вы не видели здесь мужскую одежду?!

Но как только я произнес эти слова, я понял, почему мне этот мужик показался знакомым. На нем была та самая одежда "утопленника"!

- Какую одежду? - спросил мужчина. - Здесь никакой другой одежды, кроме моей, не было.

Так! У меня в голове, похоже, от перенесенных волнений заклинило. Я стал соображать как-то странно: "Если этот мужик надел одежду "утопленника", то где его собственная одежда? Не мог же он прийти на пляж голым!".

- Стоп, дядя, - я перешел неожиданно на "ты". - Ты сказал, что это была "твоя" одежда?

- Ну, - мужик уже насторожился. - А чья же еще? Я что, свою одежду не узнаю?

Я почувствовал, что от него несет дешевым портвейном.

- Так, где же ты был все это время? - уже закипая, спросил я.

- Как где? На городском пляже. Пошел на набережную выпить "сухого" у "бочки" и встретил приятеля. Ну, и потом мы пошли с ним на городской пляж...и я там поспал. Когда проснулся, рядом уже никого не было. Друг, наверное, ушел. Ну, а я пришел сюда. Я же помню, где я оставил свою одежду. А что ты ко мне пристал? - вдруг возмутился он.

- Ну, дядя, ты и даешь, - только и смог сказать я.

"Спасение утопающих - дело самих утопающих", - вспомнил я, когда забирался в лодку.




© Михаил Колесов, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.




Словесность