А ОНИ ОКЛИКАЮТ С НЕБЕС
ФИЛОСОФИЧЕСКОЕ
1.
Мир подробен, как под микроскопом
лейкоцитов старанье в тиши -
на занозу навалятся скопом
и, зараза, пропало пиши.
Но о счастье развеются грёзы,
когда ты, ни на грош не греша,
вдруг откроешь - душа без занозы,
как ни кинь, а уже не душа.
2.
Подрагивая с перепугу,
не в силах себя удержать
торопится стрелка по кругу
бессонное время догнать.
Колотится в потное темя
бессмысленная беговня.
Не я проплываю сквозь время,
а время течёт сквозь меня.
3.
То нищенка, то каторжанка,
то Дама Прекрасная, то
загадочная иностранка,
циркачка в смешном шапито -
она не даётся науке,
урчащей, её потроша,
а тянет прозрачные руки
и не проливает ковша,
и шепчет тебе: "Я душа".
4.
То, что было, непонятно.
То, что будет, неизвестно.
Отчего на солнце пятна?
Почему под солнцем тесно?
Где турусы, где колёса?
Сколько весит зайчик света?
Для чего душе вопросы?
Кто даёт на них ответы?
5.
То, что было, не вернётся.
То, что было, то и будет.
Память прошлое забудет,
а оно травой пробьётся,
упорхнёт из клетки птицей,
молоком сбежит из кринки,
прорастёт гвоздём в ботинке,
сном провидческим приснится.
Всё, что будет, было встарь и
пере-гляды-ва-ются
тварь в ладонях у Творца
и Творец в душе у твари.
6.
Господи, ты ли крутил жернова
мельницы этой кровавой?
Я, говорит, но скажи мне сперва,
это не ты ли мне славой
за убиенных врагов воздавал,
слал им в молитвах проклятья?
Я лишь молитвы твои исполнял.
Что же? Теперь виноват я?
7.
С божьего века слетает ресница,
дни растворяются в беге годов,
стынут следы и трудов, и судов,
тихо к закату тело клонúтся.
Стынет душа на вечернем ветру,
греется у остывающей печки,
перебирает слова и словечки,
чтобы сложить никогда не умру.
Сложит, посмотрит, перечитает,
с телом простится и улетает.
_^_
* * *
... ты телесней живых,
Блистательная тень.
Спрягая покорённые глаголы,
склоняя существительных стада,
впадая в искус фронды и крамолы,
вести строку неведомо куда,
бежать стыда за неуклюжесть речи,
мелодию по звуку подбирать,
искать себя, себе противореча,
и слово в тишине предугадать.
Кровь шебуршит в артериях растений,
набухли жилы корневых сплетений,
земной тщеты в тряхмотьях нищета.
Зелёный луч. Последняя черта.
и прошлого блистательные тени.
Какие тени! Ты ли им чета?
_^_
* * *
Бормотанье беспомощной речи -
немота причитанья взахлёб,
крик о несостоявшейся встрече,
выжигающий душу озноб.
Ни прозрения в нём, ни печали.
Бестелесен, бесплотен, беспол
умоляет концы о начале
обессоленный смертью глагол.
Стонет соль, потерявшая силу.
Стынет слово на смертных ветрах.
Кости рвутся в объятья к дробилу.
Прах еси и вернёшься во прах.
Рвётся горло. Последние звуки.
Что скажу на последнем суде?
Дай мне поцеловать её руки
Прежде, чем я исчезну в нигде.
Выпьет стопку. Свернёт сигаретку.
Поперхнётся, мол, тесно в груди
и в блокноте поставит заметку -
до утра и не больше, иди.
_^_
ПАМЯТЬ
1.
Когда, сбиваясь с такта, память
начнёт перебирать по нотам
неспетых песен отголоски,
им отзовётся тихий голос.
Когда протянутые руки
пройдут сквозь призраки былого
и возвратятся одиноко,
куда их деть, что делать с ними?
Когда поблекнут буквы писем,
которых мы не написали,
на жёлтой выцветшей бумаге
проступит белый иероглиф.
Тогда подумаешь, как долго
живёшь, себя не понимая,
замрёшь растерянно в начале
где жизнь ещё не начиналась.
2.
Детства золотушного крупинки.
Жизни утекающей песок.
Память ворошит судьбы картинки.
Мать. Отец. Заката поясок.
Примус. Перешитые одёжки.
Очередь за хлебом. Самокат.
Сталин отовсюду. Нудь зубрёжки.
К валенкам снегурки. Рафинад.
Жвачки ещё нет. Зато макуха.
Запах хлеба с первым огурцом.
Бабушкины сказки. В банке муха.
Банный день. Тарелка с холодцом.
Страхи ночью. Детской плоти мленье.
Третья полка в поезде. Хамса.
Ожиданье щучьего веленья.
Девочки манящая коса.
Сбор макулатуры. Брат в матроске.
Скарлатина. Сорок. Ночь в бреду.
Золотого детства отголоски.
Бедный рай, затерянный в аду.
3.
Что помнится? А что, скажи, не помнится,
да не даёт себя припоминать?
Попробуешь - краснеет память-скромница
и начинает дурочку валять.
Но тяжело ей знанье это тайное,
и на роток накинутый платок
не может спрятать ни словцо случайное
некстати, ни нервический смешок,
ни вспышку красноречия молчания,
ни мысли вдруг оборванную нить.
На волю рвётся тайное звучание,
как шило, что в мешке не утаить,
ночным кошмаром, болью загрудинною,
дурацкой ссорой с тем, кто ближе всех,
какой-то тягомотиной мякинною,
то курам на смех, то вводя во грех.
Душа трещит яичною скорлупкою.
Что было первым - курица, яйцо?
Как под мечом не рвётся нитка хрупкая,
когда посмотришь памяти в лицо?
4.
Память морочит душу, водит по кругу, нычит,
хнычет и хорохорится, что-то своё талдычит,
на голубом глазу врёт, не моргнувши глазом,
из стёршихся колод раскладывает пасьянсы,
подбивает бабки, рассчитывает балансы,
начинает сначала, ум заходит за разум.
Припоминаешь то, а вспоминается это,
стрелка компаса упирается в стороны света
раз за разом, а то и во все четыре разом,
сводишь концы с концами, нитка памяти рвётся,
завязываешь узелками дорогу канатоходца
между было и будет, между прозреньем и сглазом.
Говоришь с теми, кого давно уже нету,
веришь в смешные приметы, подбрасываешь монету,
но она не ложится в ладонь ни орлом, ни решкой,
заглядываешь в зеркало, надеясь в нём отразиться,
чтоб на руке сидела свободная Синяя Птица,
а оно глядит на тебя с ехидной усмешкой.
Собираешь себя по осколку, по капле, по крошке,
виснешь на проносящейся с грохотом жизни подножке,
ищешь росток, упираешься в муть метастаза,
уже умираешь ... но вдруг обернёшься - рядом,
ни слова не говоря, светясь сквозь молчание взглядом,
память сидит, улыбаясь, спокойна и зеленоглаза.
_^_
* * *
Невидимый след
пролетевшего звука.
Рассеянный свет
подмигнёт близоруко.
Качнётся свечи
оплывающей пламя.
Свобода в ночи
прозвенит кандалами.
Падучей звезды
огонёк пронесётся,
коснётся воды
и утонет в болотце.
Затёртый пятак
на ладони ложится.
На смертных крестах
проступает живица.
Надежда, грустя,
откликается немо.
И плачет дитя
в тишине Вифлеема.
_^_
* * *
Налево восток, направо запад.
Налево запад, направо восток.
Это как посмотреть.
Смерти ухмылка. Приторный запах.
Душ с небеси шепоток.
Нынче. Вчера. И впредь.
В раю к обеду миро и манна.
В аду сам чертям на обед.
Куда попадёшь.
А здесь хлопочет у печки мама.
Розов закат. Серебрист рассвет.
Бодро топочет ёж.
Сверху небо. Снизу земля.
Как ни скажи, ты прав -
нет, так поправит крот.
Кронами вниз растут тополя
с той стороны трав.
С этой наоборот.
Дожди-пилигримы идут в небеса.
В реку впадает, шурша, откос.
Между пальцев песок.
Под утро на листьях стоит роса
прозрачными каплями слёз.
Жизнь холодит висок.
_^_
* * *
Дожди идут, скользя
на бликах полусвета.
Что можно, что нельзя
спрошу, но нет ответа.
На это нет суда.
И неисповедимо
дожди идут туда,
где истина незрима.
Не спрашивай - куда.
Они идут покуда
горит твоя звезда -
небесная причуда.
Откуда? Да бог весть.
Незваных слёз утечка.
Колотится о жесть
случайное словечко.
Что можно, что нельзя?
Тропинка ли, стезя?
Дожди идут, скользя
с земли обратно в небо.
И воробьи бузя,
толкаясь, гомозя,
без можно и нельзя
галдят у корки хлеба.
_^_
* * *
В классики с судьбой играешь,
наступаешь на черту
и живёшь, и умираешь,
воскресаешь на лету.
Дым отечества то горек,
а то слаще всех сластей.
День то краток, то долгонек.
Сто напастей. Семь страстей.
Чертят чёрные чертята
начисто в ночи чертёж.
Ангел плачет виновато,
а о чём, не разберёшь.
Шелестят листвою тени.
Блики вечера в окне.
Пламя пляшет на полене.
Звуки теплятся в струне.
Тень улыбки. Зелень взгляда.
Предзакатный тихий свет.
Больше ничего не надо.
Больше ничего и нет.
_^_
* * *
С пустотой говорит тишина
в галерее забытых имён.
Только память темна и смурна
среди выцветших бродит знамён.
Шевелит отраженья в стекле
и губами, читая с трудом
стёртость слов о каком-то врале,
о каком-то повесе младом.
Не припомнит, кто, что и когда.
Этот в профиль, а эта анфас.
Ухмыльнётся, мол, белиберда.
А узнает - забудет тотчас.
И уходит, нахохлясь брюзгой.
Звякнет ключ. Мельтешенье словес.
И сюда никогда, ни ногой.
А они окликают с небес.
_^_
* * *
Заботы любви и печали
у каждого дневи свои.
Озябший рыбак на причале.
Воды задремавшей слои.
Истории царственный шёпот
его не коснётся души.
Вдали от хлопóт и от хлóпот
он дремлет в рассветной тиши.
Сквозь сон пробормочет: "О боже!"
и глубже погрузится в сны.
На катамараны похожи
снуют по воде плавуны.
Плывут календарные даты
просветами меж облаков
и то, что случилось когда-то,
мерцает в тенях тростников.
Рассветы в пожарах заката
блеснут серебристой блесной.
А шарик несётся куда-то -
надколотый шарик земной.
_^_
|
