опять блять осень
скрипит кроватью старой
земная ось
глаза устали
от монитора
прими коньяк
задёрни шторы
и накрайняк
есть телефон шатенки
из параллельной группы
она по вечерам на шейпинг
слова и губы
всё хорошо
из пальцев веер
и ты крещён
и даже веришь
внутри звенит
душа звонком трамвая
спартак зенит
мы их порвали
дыши дыши
пусть даже пациентом
ты будешь жить
в кредит под три процента
опять блять осень
слова бумага
земная ось
заржавела от влаги
и центр земли
там где ты плюнул будет
спартак зенит
ответный матч в стамбуле
Триста тысяч полётов стрелы до тебя,
Триста тысяч.
Я бухаю опять,
И опять не побрит, не подстрижен,
И ищу жизни суть,
А в пространстве воздушном
Тучи низко ползут
Вызывая удушье.
Помнишь лето в Крыму? -
Целовались без правил...
Нет не помнишь... память твою за корму
Капитан парохода отправил.
Капитан - он серьёзный мужик
По вопросам понятий и чести,
У него типа лондонский шик,
И в каюте винчестер.
Он без закуси литр
Выпивал и бросал тебя куклой на ложе,
У него так стоит -
Устоять невозможно.
Впрочем что я о нём,
Хуй с ним, ладно?
На балконе стою я сейчас под дождём,
Как под душем прохладным.
Здесь, в исход октября,
Бытие моё памятью только согрето...
...Гаснет день, как во рту у тебя
Сигарета.
Тишина, как после ядерной войны,
Ходит дворник во дворе с лопатой...
И деревья за окном больны
Листопадом...
Мне, я помню, не хватало глаз
На тебя смотреть и гасли спички,
И вошла, как ты входила в класс,
Жизнь в неизлечимую привычку.
И меня какая-то вдруг часть
По-необъяснимому захочет
Чистый лист вложить в конверт сейчас
И тебе отправить скорой почтой.
Солнце шлёт последнее тепло,
Вкус ментола чувствую во рту я...
Под увеличительным стеклом
Мои пальцы. И клавиатура.
Пройдусь по центру, музыканты
Дань собирают здесь с прохожих,
И сам не хочешь, но накатит
Волной по коже...
Как будто дозу кокаина
Подсыпал кто-то в этот воздух,
А гитарист из Украины
Вокзала возле,
Поёт из группы "Крематорий"
(На джинсах модные заплаты),
Но те, поёт он для которых,
Ему не платят.
Всё лучше, чем один с печалью
В квартире за двойною рамой...
Пройдусь по центру, полегчает
На триста граммов.
выглянешь в окно - лето
как на полотнах импрессионистов
солнце с улыбкою первой леди
светит неистово
наподобие трёхсотватовой в одиночке
где сидел Иосиф
в ожидании ставки очной
перед тем как уехать в осень
выглянешь в окно - лето
облака проткнул церкви шпиль
и не веришь, что где-то следом
по пятам крадётся ноябрь как шпик
горизонт чёрной кровью взбух
словно новый прошёлся мамай
тополя проигравшись в пух
ожидают расплаты за май
Берлинского вокзала возле
Ты выходила из пивной,
Проткнув шипами розы воздух,
Как детский шарик надувной.
Глазами провожал поддавший
На тротуаре нищий сидя,
Твой силуэт, напоминавший
Разоблачённую Изиду.
Застыл рабочий с длинной рейкой
Весь в бороде, а ля Рогожин...
И на часах споткнулась стрелка,
Что о бордюр хмельной прохожий.
Потом... но стёрлись все детали...
Быть может лучше будет в прозе...
А я стоял монументально,
Как памятник себе из бронзы.
Пускай ты платье замарала,
Пускай разрушена вся Троя,
Но всё в округе замирало,
Заснятое на поляроид.
почитай мне словарь Ожегова на сон
может мне тогда что-то приснится
у соседа справа звучит шансон
у соседки слева на клиторе пирсинг
пробегают волны по потолку
наклонив лицо и впадая в шёпот
потолкуй со мной потолкуй
про мои 35 и ещё про что-то
как-то быстро юность моя прошла
как короткий оргазм впопыхах в подъезде
и чего уж к всевышнему вопрошать
лучше сесть на трамвай и за водкой съездить
в остальном вроде вписываюсь в интерьер
пусть в окне острой саблей маячит месяц...
у соседа сверху лает терьер
у соседки снизу задержка в месяц
идёт июль день вроде как среда
ползёт к логическому завершенью
и окружающая нас среда
несовершенна
пройтись за пивом позвонить в москву
зависнуть над холстом вздыхая тяжко
не поддаётся всё никак мазку
пейзаж в окне моей пятиэтажки
нужна собака мне. собака-поводырь
и больше ничего собаки кроме
чтобы найти тебя в одной из чёрных дыр
навеки спального микрорайона
идёт июль день вроде как среда
я прохожу но без собаки мимо церкви
за мной из окон бабушки следят
свои шифровки отправляют в центр
заклеен рот китайским скотчем
никто здесь больше не живёт
и девочка в чулочках хочет
чтоб я ей кончил на живот
когда в неё вонзаешь штопор
она один протяжный стон
и небо истребитель штопал
как прохудившийся гондон
не в тему вдруг подскажет разум
что с нею мог бы быть любой
пойдём в кино после оргазма
там нам покажут про любовь
там нам покажут про измены
тягучий сладкий мармелад
сфотографирована сменой
ты в позе раком замерла
навеки вечные доколе
подбив баланс и суммы смет
тебя иглою не уколет
с улыбкой строгой моя смерть
географичка в школе говорила
(отбрасывали тень в окно деревья)
что амазонка полноводней нила
и я ей верил
физрук был без руки и пил втихую
в своей каморке, запивал томатным соком
а про физичку сочиняли - хуя
она не видела живого в свои сорок
директор был насквозь советский
и нас гонял за то что мы курили
в свои часы он потчевал нас веско
рассказом про мефодия с кириллом
и про других карениных. историк
запомнился по грюневальдской битве
и мне не вылезавшему из троек
сумел вдолбить он
что соответствует народ правленью
(и я внимал поскольку были уши)
что мы однажды потеряли направленье
в своих песках. и карфаген разрушен
таблетка чтоб за тобой не следили
с похмелья плющит как монету под поездом
хорошо бы сходить в сауну или
в парк хотя в парк боязно
там негры наркоманы и собаки без намордников
алкоголики с тупыми забавами
шприцы на траве и девчонки модные
покупают у негров кокаин разбавленный
привет демократия я твой пасынок
ты носишь улыбку первой леди
а я коверкаю себя словами напрасными
в начале третьего тысячелетия
что кончается первым - боль или слёзы
что цепляет сильнее - гашиш или бах
и по образу и по подобию создан
я спускаюсь в кабак
здесь навряд ли что поменялось со времени блока
те же здесь разговоры ну в общем во что кто горазд
так же ищут в бутылке на дне посетители бога
только вот незнакомка знакома уже много раз
закажу себе чешского пива а может быть водки
краем уха услышу: реал - барселона - ничья
и по радио диктор расскажет военные сводки -
что ты тоже всё помнишь и даже сильнее чем я
ну а больше и нет новостей в этой плоскости бренной
на окне стоит кактус и он здесь конкретно зачах...
и как будто судьбе, я китайцу бармену
заплачу по счетам и оставлю два евро на чай
замолвите слово о бедном гусаре
он с пулей в груди как с фиалкой в петлице
стоит и ждёт омский экспресс на вокзале
но поезда нет и он хочет напиться
её декольте ах какая уловка
его прикрывал но не полностью веер
она не приедет кричат заголовки
субботних газет но он в это не верит
позвольте мадам почитать вам из саши
и вот за спиной уже сплетни интриги
и мажут её платье белое сажей
ну что вы не стоит не нужно про книги
да муж на югах он там лечит подагру
какой нынче век такой уж и витязь
вы знаете он вот совсем не подарок
но меткий стрелок вы ещё не боитесь
в тиши кабинета порывисты жесты
и пало как троя на пол её платье
какое некнижное это блаженство
себя ощущать настоящею блядью
я вам до последнего выдоха предан
плевать я хотел что написано в прессе
да да я приеду конечно приеду
покрашенным в синее омским экспрессом
дорога в москву и платочек искусан
а дома скандал и разбитые вазы
а муж был и впрямь дуэлянтом искусным -
её декольте прострелил он два раза
внутри медальона её светлый волос
за фото где вместе они затаился
о бедном гусаре замолвите слово -
он ждёт каждый вечер экспресс из столицы
служитель бахуса но трезвый в этот час
иду по парку августа неспешно
по сторонам глазея и учась
на опытах и на ошибках прежних
билет на жизнь мной куплен и пробит
в трамвае на неделе прошлой в среду
я к прошлому так намертво прибит
как был к кресту прибит исус из назарета
я научился как мне не писать
и на какой мне не идти концерт
как не молиться лучше небесам
иль что там есть. метафора в конце
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
