Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




ОСАТАНОВКА

[краткие истории о любви]


– 1. ПИСАТЕЛЬ С. НЕ УБИВАЛ СВОЮ ДОЧЬ –
– 2. КАЖДЫЙ РАЗ ОДНО И ТО ЖЕ –
– 3. КОЛОВОРОТ –
– 4. ОСАТАНОВКА –
– 5. ЧЁРНАЯ МЫШЬ –
– 6. ПУСТОТА УМА –


1. ПИСАТЕЛЬ С. НЕ УБИВАЛ СВОЮ ДОЧЬ

Писатель С. не убивал свою дочь, она умерла сама по себе. Но ему стало смутно припоминаться, что он продал её владельцу казино, то ли арабу, то ли туркмену, что пришиб на кухне блендером. Его дочь даже не покончила с собой - у него не было явных причин развивать у себя столь сильное чувство вины. Однако же, может статься, что она всё-таки порезала вены, а отец продал её на органы. Поэтому писателю С. стала мерещиться её одежда - тёмная болоньевая куртка и чёрные джинсы, которые он отнёс в центр социальной помощи или запихнул в мусорку, что, как он позже добавлял, почти одно и то же. Он не мог спокойно выбросить окурок в чужом дворе - из урны начинала выползать болоньевая куртка. В субботу днём он бродил возле института искусств и внезапно увидел, что из стены выезжает огромный бак, крышка сбоку открывается, и оттуда сыплются жёваные куртки и чёрные джинсы; а мы отвечаем, что не верим - видели историю болезни и заключение врача, не видели только морг.

Понимаете, доверительно сказал писатель С., она погибла в моё отсутствие, а отсутствовал я большую часть времени, значит, мог сделать с ней что угодно. Бог знает, как это переводится на здешний язык.




2. КАЖДЫЙ РАЗ ОДНО И ТО ЖЕ

Деньги - это узкие фиолетовые ленточки, выползающие из прорезей. На них напечатаны белые цифры и нет никаких памятников и лиц. Ты можешь отрезать ленту после "500", можешь подождать до отметки "10 000". Ты ничего особенного не сделал, это просто реформа.

Но у каждого есть свой цифровой предел. Администрация вправе не объяснять, почему один посетитель может отрезать более длинный кусок, а перед другим автомат выключается. Эти двое могут иметь одинаковую профессию, одинаковый доход и даже приблизительно равную физическую выносливость. Существуют причины, о которых тебе расскажут сумасшедшие на улице - похоже, тут некому больше. Некоторые подходят к разным автоматам с чужими личными картами, чтобы нарезать побольше полосок; кого-то уже поймали.

Т. просыпается; уже темно. В интернете предприниматели пишут, что недоверчивость и подозрительность - признак быдла. Они соскучились по девяностым, когда людей можно было водить за собой, рассказывая про ваучеры и чёрное братство. Т. знает: ей не разрешат отрезать фиолетовую ленту и станут объяснять, что уж такой она родилась, но они любят её такой, какая есть, а она не поверит - откуда чужим знать, какая она есть.




3. КОЛОВОРОТ

Алкоголичка Татьяна оборачивается в лиловую темноту, доедающую нелепые предметы и фигуры во дворе, и визжит:

- Дура ты, тварь, и в башке у тебя коловорот!

- Героинщица старая! - отвечает её дочь, бледная крашеная брюнетка лет двадцати восьми. От природы цвет её волос такой же зеленовато-серый, как у матери, шеи обеих напоминают мятые стебли. Будто гигантский мифический козёл пожевал слегка, распробовал да и выплюнул.

Девушка М. принимает третью таблетку аспирина. Температура не падает. М. хочется спустить из форточки петлю прямо на шею соседке, застывшей под окнами.

У М. волосы и брови чёрные, поэтому новомодные ухищрения мышей, пытающихся хотя бы на полгода уподобиться таким, как она, кажутся ей вдвойне смешными. Гламурные псевдобрюнетки с загаром из солярия - вылитые куклы, к им страшно прикасаться, вот-вот разобьются на куски, как героини древнего фильма про эликсир молодости, как он там назывался, и в руках у тебя останутся облезшие клочья коричневатой кожи, крашеные волосы отвалятся, на голове останутся серые корни; тебе захочется заглянуть им в голову, но ты понимаешь, что после этого сойдёшь с ума, ты уже сошёл с ума - разве пожелает вменяемый человек заглянуть в голову типичной бабы? А чернокрашеные простецкие пьянчужки похожи на трупы.

Из соседнего дома несётся русский рок: "здесь женщины ищут и находят лишь старость". М. словно впервые понимает, что это "здесь" совсем рядом, оно лепится к чёрным пролетаркам, как невидимая серая пакля, как серая оконная замазка и разведённая водой зола, как негодная музыка и ярлычки с низкими цифрами - к дискам негодной музыки.

Они не пролетарки, поправляет муж, а люмпенизированные элементы. Пролетарии работают. Ты представляешь этих гарпий работающими?

Каждый день старая пьяница и её дочь, живущие вдвоём на двадцати пяти метрах общей площади, орут друг на друга во дворе. Никто не знает, откуда они берут деньги.

- Выпишу! - после долгого молчания произносит старшая Татьяна.

Это для народа страшнее, чем "выебу", комментирует муж и закрывает окно.



М. уже не помнит, какого числа это случилось. Тридцать девятого января?

М. говорит: я скоро оглохну от ора. Или тут все глохнут, как умирают, - медленно и мучительно? Я гляжу на семь дорог, в начале каждой замерло по чёрной пролетарке, и мне становится не по себе: таким существам с трудом даётся благородная неподвижность, им свойственно вихляться, валандаться, гримасничать, всё, что угодно, лишь бы не. Значит, что-то совсем не так. Сквозь черноту слышен звонок.

Татьяна-младшая. Радостно смотрит на меня. Я себя сегодня в зеркало видела: лицо как папиросная бумага, волосы свалялись. Мы с младшей пьяницей нынче похожи, как оригинал покойника и копия покойника.

Она трещит, что ей нужны-деньги-срочно, у неё закончились крупа и сахар, а мне хочется ответить, что, мол, такое впечатление, будто у неё закончились мозги, но такое вслух нельзя - невежливо, неграмматично.

Ты же не вернёшь, жёстко отвечаю я.

Она пару секунд молчит, потом торопливо восклицает: ты нас заливаешь! Я не заливаю, говорю я, у нас трубы новые. И вообще, я болею, ты заразишься, если будешь тут стоять. Ты болеешь, говорит она, поэтому не заметила, что у вас не новые трубы, а старые или плохие. Пойдём посмотрим, у нас течёт с потолка вода, у нас правда течёт с потолка вода.

Мы вызовем аварийку, мечтательно говорит она, созерцая сухой потолок. Я осматриваюсь: у них в квартире всё не так плохо, мне-то представлялся заросший вшами бедлам. Хочешь коньяку, спрашивает она, и подвигает стакан с жидкостью мрачного цвета, настойку на корках, а не коньяк, - помогает от простуды. Нет, говорю я, нет, мне пора, муж сейчас вернётся; мне страшно, вдруг она подмешала туда клофелин.

Что ты такая нервная, говорит младшая Татьяна, ты кем раньше работала? А почему вы сюда приехали? Полистай, протягивает она допотопный фотоальбом, наверно, пахнущий нафталином - я сегодня не различаю запахи. На чёрно-белом снимке - Татьяна лет двенадцати в белом платьице с кружевами.

Я в школьных конкурсах всегда занимала призовые места, говорит она, пока мать не начала мне всё портить - она побоялась, что я начну добиваться жизни. Орала и мешала на меня.

Мне плохо, говорю я, можно, я пойду? Она смотрит на меня с сочувствием. Я отчётливо различаю серые потёки на стене. Минуту назад их не было. Дома ничего, между прочим, нет - никакой воды. Я запираюсь на все замки и ложусь спать.



Тридцать десятого января муж М. отпирает дверь, берёт у младшей Татьяны пачку недорогого печенья, пожимает плечами, запирает дверь.

Младшая Татьяна метёт лестничную площадку, раньше она не делала этого никогда. Мать снова орёт на неё: ты нанималась, что ли, на буржуев работать? - хотя намусорила она, а не буржуи.

Январь тянется, как дешёвая жвачка, которой нас угощали дети бедных в девяностые, а нам было неудобно отказываться - училка проела все мозги "равенством" и "вежливостью". Татьяна прилипла к нашей двери, как жвачка, хочется отскрести ножом.



Алкоголь и нехватка образования помогают людям осуществить самые заветные желания. Мать Татьяны была склонна к нарциссизму, поэтому назвала дочь в свою честь и сначала радовалась, что она растёт симпатичной, повторяя её в юности, но отвращение к себе настоящей и зависть к собственному улучшенному подобию не давали ей покоя. Сначала она распугивала ухажёров дочери, а потом, напившись, приставала к ней, и в итоге их кровосмесительная связь стала главной тайной нашего дома. Старшая алкоголичка чувствовала, что воспоминания о матери отравят любое приключение дочери, и это придавало ей уверенности, но порою она ревновала - например, когда молодой гопник подарил младшей Татьяне отжатый у другого гопника телефон. Мужики все кобели и просто так ничего не делают. Но последней каплей стало внимание дочери к понаехавшей жидовке. Мать напомнила сволочи, что классная руководительница предлагала отвести её к детскому психиатру, и добавила: всё правильно, с жидами свяжется только ненормальный.

Если мы не откроем полицейские протоколы, никогда не узнаем ничего подобного.



Я хочу перестать болеть и выйти на работу. Муж говорит, что надо меньше презирать людей. Ему легко рассуждать: он не с людьми, а с компьютерными вирусами работает.

Но мне снова плохо, и в дверь снова стучат. Через пару минут стукач подаёт голос - визгливое сопрано. Это алкомать чего-то хочет от жидов, продавших Россию. Я даже в таком состоянии свалю её с ног одним ударом, но мне не хочется бить женщин. "Сука, ты мою дочь совращаешь, - продолжает Татьяна-старшая, - лесбиянка долбаная!"

Я не привыкла к общению с сумасшедшими и размышляю, не вызвать ли "скорую". Из коридора доносится голос младшей, она тихо уговаривает, потом громко матерится. Слышен звон стекла.

Я натягиваю джинсы, сую в карман мобильник, набрасываю куртку, в кармане которой - нож и баллончик "Коктейля Молотова". Надеюсь, меня не будет сильно шатать.

На площадке пусто. Выхожу во двор. Младшая алкоголичка лежит в сугробе, уставившись в небо. Напротив неё на вытаявшем куске серой травы растекается лужа. Потом начинает скручиваться спиралью и уходит в землю.

Коловоротом в области, откуда приехала старшая, называют сильное кружение воды. Фольклористы отмечали, что в тех местах в средние века было принято публично наказывать женщин, "способных вызывать воду и обращать в неё людей".

А ты иди, говорит младшая и начинает медленно подниматься. Я отступаю. Обледеневшие стебли травы похожи на погнутые лезвия.

Полицаи так и не нашли труп матери, увезли дочь; теперь в подъезде совсем тихо, только по стенам сбегают струйки воды и не замерзают даже при такой температуре.






4. ОСАТАНОВКА

Д., как и все приличные люди его круга, практиковал секс с двумя женщинами сразу. Каждый раз девушка, с которой его знакомила постоянная подруга, оказывалась, по его мнению, лучше предыдущей, и он уходил к ней. А возможно, это просто был повод уйти от надоевшей любовницы. Слух об этом прошёл по городу, и девушки стали сами напрашиваться к Д. и его бабе в постель; каждая, конечно же, надеялась, что станет последней.

К. сказала: Д. признался ей, что сам распускал эти слухи с целью привлечь побольше баб. Но попросил её никому не рассказывать: ведь всем известно, что настоящие мужчины не сплетничают. Впрочем, если К. всё же проговорится, вряд ли ей кто-то поверит. Где Д., а где она, дурочка с переулочка.

Утром сорок восьмого марта, когда Д. спал, К. помогла его гражданской жене зажечь сигарету на кухне. Жена сказала:

- Он зажигал мне сигарету, как будто выполнял ритуал, делающий его немного лучше. Не понимаю, почему.

К. спросила:

- Почему ты плачешь?

Жена сказала:

- Потому что мне тридцать семь лет, и я не знаю, что делать. Когда я была совсем молодой, мне внушали, что парни нужны только для романтики, а трахаются в первый день знакомства только проститутки. Что парню надо отказывать под любым предлогом, пока не предложит выйти замуж. Квартирная хозяйка сказала, что я развратная, а вот её дочь живёт отдельно от законного мужа, к которому раз в месяц ездит в Питер, а дома такими делами не занимается. А сейчас мне внушают, что настоящая женщина должна любить свинг, иначе мужчина уйдёт к более распутной. И я снова не соответствую. Знаешь, я устала для него готовить: это когда с ним просто встречаешься, он носит тебе завтрак в постель, а стоит женщине у него завестись, она превращается в кухонный комбайн. Думаешь, я это говорю из ревности, боюсь, что он правда меня выгонит и оставит тебя?

- Хочешь, я тебя заберу? - спросила К. - Когда-то давно в другой стране женщины уходили от мужчин и основывали коммуны. У нас такое не получится, но получится что-то ещё.

- Нет, - сказала жена. - Ты меня не хочешь, как и я тебя. Ты не бисексуалка, просто экспериментируешь от скуки. Тебе просто меня жаль.

Мы не знаем, что было с ними дальше, а Д., как сообщила местная газета, умер от остановки сердца. В некрологе была опечатка - "от осатановки".




5. ЧЁРНАЯ МЫШЬ

Y ненавидит N за то, что она много лет назад случайно переспала с её нынешним мужем. Y для ненависти хватает и меньшего.

N ни разу в жизни не разговаривала с Y, видела её только издали и давно забыла об этой малоизвестной малярке, но сначала один, потом другой, потом третий сообщил ей, что Y хочет её убить и не любит своего мужа. Она почитала про Y в сети; оказалось, что ненавистница - хилое существо в кислотно-розовых туфлях и ягуаровой кофточке, хвастающееся шестью попытками суицида. Может быть, подумала N, это тривиальная ксенофобия - пэтэушные блондинки с чёрными корнями волос ненавидели её так же сильно, а Y недалеко от них ушла. Или эта глупая чёрная мышь не может простить N того факта, что случайный дурак оказался для неё лишь незначительным эпизодом, цифрой в донжуанском списке, а Y пришлось выйти за него замуж и родить ему ребёнка?

На следующий день N узнала, что Y наконец-то разрешили провести выставку в престижной галерее, и искренне порадовалась за неё.




6. ПУСТОТА УМА

Утром он спрашивает L: "О чём ты думаешь?" Вот что она могла бы сказать:



- Я видела лучший ад в своей жизни, а когда открыла глаза, ничего не помнила. Когда ты гладишь меня по голове, то словно стираешь память. Ты говоришь мне:

"Что случилось?" - уже ничего. У тебя самые нежные руки в мире.

"Будь проще, - говоришь ты, - и ничего не будет случаться".

А потом закрадывается сомнение: если бы сюжет того стоил, он не забылся бы.

Ты сотрёшь всё из моей головы. Женщина не должна записывать кошмары. "Женщина" - устаревшая модель одежды, тщательно выстиранная и оклеенная блёстками, чтобы не так жутко было носить.

Иногда мне снится, что превращаться в женщину страшно. Будто тебя переставляют на другую клетку, молочно-белую, она расширяется, и вот пространство уже завалено розовыми блузками, и я отчётливо понимаю, что скоро буду слушать слащавую французскую и итальянскую попсу и ужасаться низкочастотной музыке, носить кружевные чулки в мороз и прикидываться дурой, прикидывающейся умной.

Иногда мне снится, что превращаться в женщину странно. Будто ты уже не ты, а Элен Сиксу или Андреа Дворкин. Раньше я не верила, что в наше время андреа дворкин могут плодиться в мозгах, но если у человека проблемы с мозгами и этот человек - женщина, там с определённой вероятностью зародится Дворкин и выйдет наружу, словно Афина из головы Зевса.

Странные женщины вступаются за страшных кукол. Они говорят: нехорошо обесценивать чужой опыт и минимизировать значение женских интересов и типично женской истории, мы больше не подадим вам руки.

В глазах странных женщин отражается страшная неназываемая вещь.



- Я люблю тебя, - говорит L.

Она попытается оправдать ситуацию тем, что буддийская пустота ума - полезное состояние.

Я люблю тебя, я не брошу тебя никогда.



2011 - 2012




© Елена Георгиевская, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.




Словесность