Словесность

Наши проекты

Следующая станция Васильева-Островская

   
П
О
И
С
К

Словесность

[ Оглавление ]

Умберто Эко

Умберто Эко

Об Умберто Эко знают даже те, для кого всё, связанное с Италией, слилось в одно непроходимое Данте-петрарка-спагетти-милан-интер-мамма-миа. 68-летний уроженец Пьемонта, профессор Болонского университета оказался единственным из ныне живущих итальянских сочинителей - и это с досадой признают сами итальянисты - преодолевшим узкие границы региональной литературы и ставшим писателями общемировым - в один ряд с Толстым, Кафкой или Кортасаром. Именно он первым из современных писателей-"интеллектуалов" перестал гнушаться занимательности как таковой и стал приправлять ее еле заметной иронией, породив сам жанр "интеллектуального бестселлера" и проторив дорогу Акуниным всего мира.

Немало, впрочем, и таких, кто заявляет, что знать не желают об Эко-писателе, а его романы называют бездушной игрой ума и компьютерными файлами, но охотно отдают должное Эко-ученейшему семиотику, автору многочисленных работ по знаковым системам и теории массовой коммуникации, почетному доктору множества университетов, неоднократно прилюдно и печатно заявлявшем о своей нежной дружбе с Юрием Лотманом.

Однако в "Словесности" Эко представлен в третьей своей ипостаси: как матерый колумнист, автор колонки в газете Corriere della Sera. Понятно, что эта ипостась для него не главная. Но все-таки нельзя сказть, что это левой ногой писаная халтура. Иначе для чего бы сам Эко регулярно выпускал собрания этих своих колонок отдельными толстыми книгами.

Эти колонки интересны тем, что в них, пожалуй, гораздо резче, чем в его романах и тем более в научных трудах проступает основа "феномена Эко" - стремление и умение говорить серьезные вещи под видом шутки, интеллигентного, но ни к чему не обязывающего трепа.

Некоторые называют это постмодернизмом.

Мac vs DOS
Перевод Михаила Визеля
(31 мая 2001)
Вавилонская беседа
Перевод Михаила Визеля
(1998)






НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]