Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



*


 


      ЧЕЛОВЕК

      В седом дыму прошествуют века.
      Ты не устал. Но ты смежаешь веки:
      Гудит и плещет Времени Река,
      Как песня о Земле и Человеке.

      I

      Было солнце на той земле,
      Было солоно на губе.
      И работа была - не фарс.
      Багровело лицо, как фарш.
      Он как дизель ревел, мужчина,
      Отвисала губа, как шина.
      И белками сверкая люто,
      Всех опасностей не переждав,
      Выходил в камнепад, как в салюты,
      В метеорных красных дождях.
      Хрипловатый, как лес, как ящер,
      Продирался к теплу, к реке,
      Мой родной волосатый пращур
      С сыромятной пращой в руке.

      Жили яро и зычно. Язычески.
      ...Но ничто не предвидеть, не вычислить.
      А собрат умирал - без стона,
      С развороченной грудью - без стона,
      Тихо, будто в глуби без кессона...
      Голосище ревел в древних клёнах.
      Пращур тёр, как подошвой росу,
      На щеках, по-зверовьи дублёных,
      Человеческую слезу.

      И стоял человек медн и мудр
      В ожиданьи всех бед и бурь.
      Было солнце на той Земле,
      Было солоно на губе...

      II

      Солнце есть и на нашей земле:
      В факеле колоса,
      У любимой в зрачке.
      В нас весь опыт веков
      Со следами оков.
      И тревожно, как в Рим Нерон,
      Входит в нашу эпоху нейтрон.
      В нас, как в очень чуткие уши,
      Входит самый сложный мотив,
      Входят в поры, конспекты, души
      Кибернетика и Матисс.
      Как ещё недоделанный робот,
      Спотыкаясь, в нас бродит ропот, -
      Что не мы, мол, собор в Успенье...
      В космос первыми не успели...
      Нас глазастая, как арбитр,
      Мчит судьба по кривым орбит.

      Отмерцали стоянки во мгле.
      И реактор как сердце веку.
      Поклонись, человек, Земле,
      А вернее, Земля - Человеку!

      _^_




      ВОЛГА

      Там, где ночью чудачат совы,
      В озорстве всполошивши сны,
      Есть в лесной глухомани часовня,
      Ладно сбитая из сосны.

      Полонённая бездорожьем,
      Тишиной, но и тем горда,
      Что с неё на Руси безбожной
      Начинаются города.

      Белокаменные, златоглавые -
      Словно в небыли, будто сны,
      Вековой осияны славою,
      Взмыты к небу, как звон косы.

      Что с неё, от соснового кряжа
      И, как прялка древней стены,
      Началась голубая пряжа
      Многотысячевёрстной длины.

      Нитка-ниточка. Тонко - не рвётся.
      Лишь позванивает под рукой,
      Потому как уже зовётся
      Волгой-матушкою рекой.

      А потом, чуть взметнув рубахою,
      Да в такие ли да в бега -
      Только охают, только ахают
      Изумлённые берега!

      А ночами совсем не верится,
      В ней такое - не разберёшь:
      По соседству с Большой Медведицей
      Пучеглазый елозит ёрш.

      И от века в ладонях Волги
      Круто смешивает волна
      Пароходы и хворост молний,
      Звёзды, судьбы и времена.

      _^_




      ТЕ  ДАВНИЕ  ЗИМЫ...

      Замыкаясь в кольцо,
      Годы шли, как идут карусели.
      В твоём доме тепло,
      Как доценты, ковры облысели.
      А над крышей хрипят
      Трубы, будто бормочут шаманы.
      Тихо в сумраке спят
      Зеркала, словно пепел, туманны...
      И так пусто кругом,
      Так пустынно, необъяснимо,
      И качают твой дом
      Извлеченья из пианино.
      Гаммы косо бегут,
      Как усталые вёсла вдоль лодки,
      Как олени в снегу,
      Между клавиш горячие локти.
      Совершенно в другом
      Мире музыка эта кончается.

      И качается дом.
      По инерции, видно, качается...

      _^_




      * * *

      В моём окне прорезалась звезда
      И вместо стёкол - бронзовые латы,
      И где-то проверяют поезда
      Устойчивость земли покатой.
      Пронзительна заслуженная тишь,
      Здесь шелест звёзд в густом тумане тонет
      И два откоса островерхих крыш,
      Как две больших натруженных ладони.

      _^_




      НАЧАЛО

      Я стою на земле. Облака белой вьюгой клубятся.
      Мои ноги, как корни, пропадают в дремучей траве...
      Подо мною озёра, как кержацкие древние святцы,
      Неохватным туманом подымаются к голове.

      Сколько минуло бед и веков пламенеющей крови,
      Сколько тысяч восходов и закатов в ней ярко горят -
      Над моей родословной то ль варяжские, скифские ль брови...
      Табуны, ледоходы и славянские реки шумят.

      Гордый месяц сквозь мглу к тропе соболиной выходит,
      То ли сабли кривой предзакатный багровый всплеск,
      Печенеги качаются на ременных стеблях поводий,
      Храп коней сотрясает даже птицей покинутый лес...

      И не с той ли поры, с тех ночей жутковатых и длинных,
      Где плясали костры на испытанных кровью мечах,
      Дремлют в пашнях, снегах очень медленные былины,
      Что, сложившись, текли, словно реки, в сырых ночах.

      Не оттуда ль восходят курганов лобастые сказы,
      Неистлевшая мудрость поистлевшей уже бересты.
      Вещий взгляд замерцал - о, тревожная кисть богомаза! -
      И дымы прорастают, из огня - голубые кусты.

      Сколько лет утекло - не сочтёшь, да и нету им счёта,
      Сколько высохло рек и оттаяло горных вершин,
      Но мне шепчут века про своё сокровенное что-то -
      В русле памяти нам никаких не воздвигнуть плотин!

      О мой пращур лесной, подари мне тугие ладони,
      Что, как сёдла, крепки и смуглее крылатой зари,
      Пусть вся мудрость твоя сединою виски мои тронет,
      Своей доброю мыслью, нежным сердцем меня одари!

      О вы земли России! - где мои простодушные предки
      Так склонялись к сохе, так точили в золе топоры,
      Что сквозь срубы, пожары, через битвы и пятилетки,
      Как ядро из пращи, вырывались в иные миры.

      От кольчуг и икон, обветшалых избушек саманных,
      От певучей стрелы и зазубренного топора,
      Шли сквозь пепел и гул в анфилады галактик туманных,
      Где до вас - ничего, уж и впрямь - "ни кола, ни двора".
      ..........................................................
      Я стою на земле. Облака надо мною клубятся.
      Нынче снова в соседях у меня тишина и трава.
      Подо мной - городов белокаменные вариации
      И от дали сквозной шалеет чуть-чуть голова.

      Но когда в наших днях второпях перепутаю тропы,
      Словно звёздную карту, воскрешу эхо дальних времён -
      И дорога ясна, если верю, как в лучшие строфы,
      Что Непрядва журчит, Что град Китеж ещё силён...

      _^_




      * * *

      Есть вино. Бессонницы. Театры.
      Вызов плеч и хладнокровье льдов.
      Есть кроваво плещущие астры
      В миражах оглохших городов.
      Смерть крыла. Произрастанье злаков.
      Зыбкость снов. Незыблемость основ.
      Спиритизм. Под знаком Зодиака
      Планетарная никчёмнось слов.
      И за гранью памяти и воли
      Есть извечный, изначальный свет.
      Ночь. Реальность. Маковое поле.
      ...А земли обетованной - нет.

      _^_




      * * *

      Когда покинет женщина меня,
      Когда не станет ни семьи, ни денег,
      Тогда я вспомню про безлюдный берег
      С тревожными сполохами огня.
      Трава там безыскусна и горда
      И жизнь подобна песенному сказу -
      Она не изменяла мне ни разу
      И, видно, не изменит никогда.
      Она мне даст ломоть ржаного хлеба,
      Глоток студёной ключевой воды.
      И нет уж суеты, и нет беды,
      А просто ложе трав и полог неба.
      Не попрекнёт куском. И в меру сил
      Прикрыв от горькой памяти былого,
      Мне даст за верность искреннее слово,
      Какое я в стихах ей говорил.
      И вот когда над лесом, над рекой
      Луна, расщедрясь, свет волшебный выльет,
      Взметнётся сердце, как от ран навылет,
      Во мне, не знавшем верности такой...

      _^_




      ПРИГРАНИЧНЫЙ  БАЗАР.  АЗИЯ

      Алый жар азиатских блюд.
      Ритм крамольный играет бусами.
      Приграничный базар. Верблюд
      Двугорб, как бинокль над бруствером.
      Существо непомерной гордыни -
      Как два влажных зарева взгляд,
      А в зрачках отражаются дыни,
      Словно звёзды в ночи горят.
      И стоит среди полдня затерянный,
      Чёрный, как погребальный плач,
      Мумией среднерусского дерева
      Иссушённый жарой карагач.
      Лишь порой, будто всплеск из ножен,
      Рассекает тягучий зной
      Взгляд и пристальный, и тревожный,
      Освежающе молодой.
      Проскользнёт азиатской Ладой,
      Лишь ресниц остаётся взмах
      Горьковатою и прохладной
      Хвойной веткою на губах...

      _^_




      ТРИДЦАТЬ  ЛЕТ

      Тридцать лет. Светло, не пьяно.
      Без оказии.
      Сплю в заснеженных Саянах,
      В центре Азии.
      Сплю в Саянской котловине,
      Гор свечение.
      Жизнь - к вечерней половине,
      Мысль вечерняя.
      Юрты розовый башлык,
      Зябко светится,
      Ждали: к тридцати, как штык,
      Перебесится.
      ...............................
      Только степь (не в ней ли бес?)
      Всё вращается,
      Как пластинки чёрный блеск -
      Песнь прощания
      С тем, что минуло. Вольна
      В грусти музыка.

      ...Лето, волжская волна
      В каждом мускуле,
      И мохнато-золотой
      Шмель гундосенький,
      И прожекторно-прямой
      Выстрел просеки.

      ...Спят Саяны, сон глухой -
      Спите, древние, -
      Возвышаясь над тайгой,
      Над деревнями,
      Но тревожный грянет час,
      Час полуночи,
      Вспыхнут, знобкие, лучась,
      Пики лунные:
      Без торжественных речей
      И эпитетов
      Тридцать яростных свечей
      Ослепительных...

      _^_




      ЯНВАРЬ  НА  ПАСЕКЕ

      Тихий снег, словно снег со времён Калиты.
      Дажи ульи, что вписаны круто
      В утро, - будто монашьи скиты
      с высоты реактивных маршрутов.
      А вблизи - это жизнь, это дух, это ток -
      всё в подробностях вечного свойства:
      трав таинственный, неуследимый исток
      и - живого несметное войско.
      И сверкает кругом - на земле и в верхах,
      в скрипе, в звоне безумной отваги,
      и зверьками ручными ручьи отсверкав,
      промерзают за банькой в овраге.
      Но пока - в золотом заточеньи ткачи
      и творцы золотистого света,
      что соткут, разоденут в цветы все концы
      осмуглевше-медового лета...

      _^_




      * * *

      Уйду в леса. Следы завьюжит как бы
      Осенних листьев рыжий перемёт...
      Полночный филин - зав.отделом кадров -
      В ночные сторожа меня возьмёт.
      В сухом дупле придумаю жилище
      (Мне леший выдаст ордер на него),
      Чтоб был там свет, тепло, немного пищи,
      Чтоб первородство на сердце легло.
      И в белый час потрескиванья молний
      В своей душе порядок наведу
      И буду слушать и смотреть безмолвно,
      Как спичками расчиркался Ведун.
      Всё будет непридуманно и просто,
      Как облака задумчивый полёт,
      И, как от язвы жёсткая короста,
      Всё суетное напрочь отойдёт.
      Когда ж наступит старость и ночами
      Я буду гаснуть на сырой земле,
      То даже тут, чтоб облегчить прощанье,
      Кукушка вечность напророчит мне...

      _^_




      * * *

      Я в мир пришёл. Никто меня не встретил.
      Я сам зажёг, как мог, свою свечу.
      Не всякому молчанье по плечу.
      Это во-первых. Во вторых и третьих
      И - в главных! - знал всегда, чем я плачу
      За всю длину немых десятилетий.

      _^_



© Сетевая Словесность, публикация, 2015-2024.



Словесность