"...у меня к Вам большая просьба - расскажите мне и читателям, как это Вас вообще угораздило-то, хайки переводить? Что Вы под ними понимаете? Можно ли вообще говорить об английских (или русских) хайку, или любые неяпонские хайку - это если не профанация, то уж во всяком случае некая условность?"
из письма редактора переводчику
Что тут сказать? Горазды в Сетевой Словесности редакторы вопросы переводчикам задавать. Отвечай на них теперь.
Строго говоря, толком ответить я могу лишь на первый вопрос Михаила Визеля "расскажите мне и читателям, как это Вас вообще угораздило-то, хайки переводить?". Да потому, что свои не писались. А иначе-то зачем? Чтобы как-то пережить это время, я даже прозу стал писать. Назвал я эту прозу "Sandiegan" и отправил в Сетевую Словесность. А уж потом, когда и с прозой было покончено, и отступать было совсем некуда - стал переводить. А что еще переводить, проживая в Соединенных Штатах (слава Богу, временно), как не американские хайку? Не Дейла же Карнеги. Тем более, что перевели его уже.
Что я понимаю под хайку? Точнее - не понимаю, а чувствую. Чувствую, что хайку (для меня, конечно) - это прежде всего дух, а не буква. И уж совсем не пресловутые "5-7-5", хотя против такого количества слогов я ничего против не имею. Даже рад, когда удается обойтись именно ими. Часто нас, русскоязычных авторов трехстрочечных верлибров (такое определение, с моей точки зрения, точнее) упрекают в том, что мы не пишем "настоящих японских" хайку. Так мы и сами, мягко говоря, не японцы. Мы другие, и хорошо, что другие. Вообще, даже термин "хайку" мне порядком надоел (вот оно - кощунство!). Терпеть его можно, конечно, за неимением лучшего. Я бы даже позволил себе такой прогноз: когда жанр "русских хайку" (пусть пока так называется) разовьется и встанет на свои собственные ноги окончательно, то кто будет вспоминать, что он произошел от японского прародителя? А кто теперь вспоминает откуда матрешки произошли? То-то же. Более чем уверен, что мало кто в России (из пользующихся матрешками) знает как назывались японские деревянные куклы. И у этих стихов будет когда-нибудь свое русское видовое название. Или не будет. Не так уж это и страшно. Были бы стихи стоящие. Стихи - ключевое здесь слово.
Теперь заменим прилагательное "русские" на "английские", "американские" или какие угодно другие и повторим эти рассуждения n-раз (пока не надоест).
Часто нас, пишущих "русские хайку", упрекают в эпигонстве. Мол, сколько можно перепевать Басе, Иссу и других японских классиков жанра? Зря упрекают. Сколько из тех, кто пишет) читал японские хайку в оригинале? Если уж и говорить об эпигонах, то эпигонах переводов Конрада, Марковой, Долина и т.д. Что же касается японских корней, то сколько можно за них держаться? Хорошо, что мы от них понемногу уходим (такое у меня иногда создается впечатление). Я бы и вовсе обратился к японской поэзии хайку с просьбой: "Отпусти ты нас, Христа и Будды Амиды ради!". Должна отпустить.
Полагаю, что все эти разрозненные и маловразумительные рассуждения на тему о хайку - совсем не то, что ожидают от меня читатели и редактор. Уж извините. Собственно говоря, можно было этого и не читать вовсе, дорогие читатели, а переходить сразу к стихам. Среди них есть настолько замечательные, что и переводом их никаким не испортишь. А я пошел переводить дальше. Пристрастился, знаете ли. Пристрастился и полюбил.
И еще. Не могу не сказать. Слово "хайкуист" я НЕНАВИЖУ.
От редактора. Михаил Бару столь развернуто ответил на мои вопросы, что добавить уж нечего. Замечу только, что для меня хайку - это не столько стихи (само множественное число этого слова указывает на протяженность во времени), сколько образ, фотография, срез реальности, если угодно. Этим и объясняется столь легкая переносимость этого, казалось бы, столь тесно привязанного к иероглифическому письму и японскому менталитету жанра на разные языки и народы.