Чтобы выиграть время - не парься, обратный билет
можно взять через день, а пока всё и так хорошо.
На твоей обескровленной редкоземельной земле,
видишь, - облако вдаль улетело...
............................... но поезд пришёл.
...Это всё началось так давно, что не вспомнить уже,
кто придумал - друг другу послания на облаках
отправлять.
На тебя с книжных полок глядят - Беранже,
Мирабо, Бомарше и Расин. Ты глядишь - на закат,
формируя из облака топологический принт,
сохраняющийся в атмосфере не менее двух
лунных месяцев. Смогут ли расшифровать - что внутри?..
Ты отправишь ещё одно - завтра, с подсказкой.
Потух
горизонт, полыхавший, как твой несгораемый сплин.
Тени прошлого цепкие пальцы сомкнули у лба.
В силу выбора верить легко - наблюдая с Земли,
а потом, улетая с неё, понимаешь: судьба.
Отчего - умостясь на коре, словно гордый червец,
не попробуешь прошлое собственноручно распять,
попытавшись вернуться туда, где в высокой траве
золотится на пне урожай многоствольных "опять"?..
Ты на дальнем вокзале впустую прождёшь столько лет,
уклоняясь - от новых знакомств, интересных работ,
бесполезно сжимая в руке свой обратный билет...
Нужный поезд отменят.
Дожди приблизят перспективу
и смоют с неба Бетельгейзе.
Ты станешь вялым, неактивным,
настроенным - сидеть и греться,
пить чай, глядеть, как мысли кружат,
синхронно птицам листопада,
пока себя не обнаружишь
бредущим по аллеям сада -
вдоль мокрых стриженых газонов
и групп темнеющих деревьев, -
туда, где фонарей колонны
дадут понять, что вечереет.
И кажется, что не осталось
ни самой бросовой причины -
чтоб одинокий белый парус
не обменять на морг пчелиный.
А ты идёшь и раздвигаешь
сужающихся горизонтов
непроницаемый пергамент.
Стоваттный мёд течёт по сотам.
Рубины в небесах усохли.
И вот - нет повести печальней:
антигерой на дне эпохи
формаций неофеодальных
осознаёт, свернув к воротам
из Александровского сада: сезон не станет поворотным.
втолкнув вовнутрь, нас заперли на ключ,
сказав: теперь-то мы тебя научим
не убегать в страну багровых туч
и не скакать по непролазным кручам,
не петь куплеты неизвестных слов,
не пачкать тиной форменное платье,
не верить кавалерам, что любовь
венчается пыхтением в кровати!
...они не знают тайн нездешних вод,
не ведают секретов горних кряжей
и долов, где безгрешность не живёт,
куда все тропы сходятся - однажды.
убеждены: желают мне добра,
искореняют то, что их пугает,
всё чаще вынуждая меня врать...
их поджидает истина - другая.
во тьме взойдут не-райские сады,
- окулировкой на дичке подвоя, -
чтоб вырасти и принести плоды...
Она, наверное, любила нас обоих.
Я приезжал к ним на week-end'ы. Он с ней жил.
Мне не хотелось причинять ей лишней боли.
Он даже в мыслях был плохой эпатажист.
Так продолжалось восемь лет. Мы все привыкли
И были счастливы, по-своему. И мне
Всё реже думалось - о том, чтоб тайно выкрасть
И увезти её - в страну, где тает снег
Не в феврале, а только к середине мая.
Она смеялась и, меня поцеловав,
Садилась завтракать... Она не понимала,
Что иногда молчанье - больше, чем слова.
В тот день она мне позвонила на работу,
Сказав, что может не вернуться - из-за виз.
Но жребий пал... и оказался - самолётом,
Где вряд ли кто-нибудь желал её любви.
Мне, говоря по правде, совершенно по хрен,
За что боролись те, чьи юные тела
Отряд спецназовцев раскрасил щедро охрой.
Мне лишь чудовищно, что там о н а была.
...Я к ним приехал, как всегда, в конце недели.
Был зимний вечер, и закат давно потух...
Мы с ним стояли - и глядели, как редеет
Поток машин на старом Вóксхоллском мосту.
В деревне Зяблино разводятся коты
традиционной половой ориентации.
За магазином начинается пустырь,
где алкоголики мешают целоваться
суровым парам пятиклассников. Расти
в такое точное, ответственное время -
весьма отрадно, ибо нет путей простых
концы сводить, ни восьмиклассниц небеременных.
Здесь мирным полозам приходится линять
единовременно с немирными гадюками.
Пенсионеры Royal Doulton не хранят,
обзаводясь большими выводками внуков.
Под Рождество была замечена свинья
с нетривиальными - кошерными - замашками,
а где в Анжу располагался бы vineyard,
растёт календула и - иногда - ромашки.
Здесь все девицы, ненормальные на вид,
с младых ногтей заражены эмансипацией;
их обольщают, не жалея слов любви,
поскольку лишь нормальных - следует бояться.
Ещё к заутрени Сочельник не пробил,
все поселяне уедаются галушками,
а водка с ягодами терпкими рябин
склоняет головы брутальные к подушкам.
Картины дней, каких не малевал и Босх,
не платят дани неизбежным обстоятельствам...
О, сколь забавными аспектами свобод
мы задаёмся в этом Зяблино, приятель!
Здесь люди счастливы во времени любом
и сторонятся суеты противоречий,
поскольку знают, что есть бóльшая любовь
на тех просторах, где мы все - когда-то - встретимся.
Слетают с рябины - с последним листком -
Скелетики солнечных дней.
Перрон с протянувшимся рельсохвостом,
Акулой, улёгся на дне,
Глотая - людей, голубей, поезда,
Вдыхая в толпу креозот...
От Камер-Коллежского вала, с застав,
Задумчиво вечер плывёт.
Холодная осень (а может, весна) -
Здесь, часто, почти не понять,
И лента железной дороги видна
Из космоса, в городе Ять.
А в городе Аз - в ранних сумерках я
Вхожу в освещённый вагон,
И поезд (рассыльный культуры вранья)
Привычно рисует разгон.
И ты, мой попутчик, открыв ноутбук
И книгу зачем-то достав,
Пытаешься скерцо сыграть (но не вслух)
И музыку ветра - с листа.
Стравинский и Глинка, Прокофьев и Глюк
Вплетаются в ритмы колёс...
Гуно, Берлиоз, Дебюсси... Перестук:
Сбылось?.. Не-сбылось?.. Не-сбылось?..
Кто ждёт тебя в городе Ять или N.?
- (А впрочем, на что оно мне!) -
И демон коварный, злой дух перемен,
Нам кажет свой профиль в окне.
Ещё не стемнело, а значит, видны
Черты отвратительных вех
В развитии гордой, чудесной страны,
Где счастлив и юн человек.
Но, друг мой, беда - в том, что это не ты,
И вряд ли им станешь, (как я.)
Ведь к солнцу идя от заветной черты,
Измерив полётом копья
Свой остров, туземцы не в силах постичь:
Иметь неимущий Восток -
Их собственный выбор, и значит, спасти
Не смогут - ни царь, ни Даждьбог.
А музыка ветра и звуки колёс
Несутся к тебе и ко мне.
И поезд рисует извечный вопрос,
Катясь по бескрайней стране...
Россию умом нам с тобой не объять,
Поскольку безумия дух
В ней светел, и тих, и пугающ, и свят -
Как промыслы вещих старух.
Навстречу плывёт (а не всё ли равно?)
Квадратными милями грязь...
Сквозь мутное, в ржавых потёках, окно
Ты смотришь, уже не таясь,
В небес опрокинутое решето
И мрачно считаешь столбы...
Я русский бы выучил только за ТО.
И тут же - мгновенно - забыл.
Мои мосты давно разведены,
И корабли давно ушли на рейд.
А птицам в ожидании весны
Последнее осталось: не стареть.
Они решают этот трюк легко:
Повыше залетают и - хлобысь!
Все кошки любят птичье молоко...
Не провожай меня глазами - вниз.
Тепло и сухо. Сухо и тепло:
Зима всегда задерживается,
И флюгеры ложатся на крыло
И реют - в ожидании конца.
Не спи, иначе все, кого любил,
Придут сказать, что ты - не человек.
Деревья не хранят в душе обид...
Не провожай меня глазами - вверх.
Последних листьев жёлтая метель,
Предвестница скудеющих палитр...
Ты располнел среди небесных тел
И больше не касаешься земли.
Роям немедоносных чёрных пчёл
Привычен улей невесомых стен.
Ты трогаешь прозрачное плечо...
заповедное солнце погасло -
непонятно, во мне или нет.
но взорвётся закатным оргазмом
темнотой отороченный свет,
и, взглянув с высоты виадука
на бесснежную тусклую ширь,
я впитаю секвенции звуков -
тех, которыми вечер прошит.
и потянет - расстаться со снами,
погрузиться в спасительный снег
и очистить от воспоминаний -
о себе, о тебе, о весне...
слишком много друзей и любимых
стали буквами, знаками нот.
слишком слабо - второй половины
притяжение, - солнечной.
но
есть простой и заманчивый выход:
я педаль утоплю посильней,
отрываясь - от скучной, разбитой,
утомительной, стылой... и в ней -
так ли важно - куда торопился,
епитимий каких испрошу,
если бог - психопат и убийца?..
оскоплённой земли парашют
за спиной не успеет раскрыться.
руль легко провернётся в руке, -
и отчаянно взвизгнувшей птицей
в безнадёжном бескрылом пике
улетит с автобана машина...
и откроется неба нарыв, -
и посыплются трупы снежинок,
заповедного солнца дары.
А ты уснул на солнцепёке,
щекой на луговых примятых травах,
и возложив на голову лопух.
Лежишь - и знать не знаешь, что живой.
И смутно слышишь чей-то дальний хохот,
пчелиный гул... - но не имеешь права
себя признать - в том, чьих сусальных уст
малиновый точúтся перезвон.
Среди небес - обугленный чертог
хранит черты ушедших за черту...
Ты будто просыпаешься, - и снова
покажется, что Троица пришла.
И видишь - свет на венчиках цветов
и веточек зелёных лепоту,..
глаза того, кто утешает Словом,
Закачались на лугу мятлики зелёные:
Кто-то режет напрямик, чтоб поспеть на ужин.
Вечер тянется обнять - жаль, уже спелёнатый.
Вот он - я, кровиночка.
Никому не нужен.
Ах, коровка ты моя, божие создание! -
Как цветочек аленький, в чёрненькую точку.
Дай-ка, что ли, молока, или хоть внимания.
Разбуди в бурёнушке радости источник.
У купальниц лепестки жёлтые, как курага.
Повилика с клевером, да пырей с крапивой.
И стою я сам-один, весь в шмелях и в радугах, -
Не понятный никому.
Иисусу многого не надо:
Сын есть Сын, - а не Отец, не мать.
Под его покойным тихим взглядом
муха не научится летать.
Требований к ней не предъявляя,
да и к тем, кто пялится в окно,
вместе с нами едет на трамвае... -
Иисусу это всё равно.
Птицы одесную и ошую
возвещают. Звезды пали ниц.
Иисусу радостно машу я,
позабыв про дюжину яиц
в сумке. Что мне яйца?! Сам Мессия,
оберег от скверны и стыда,
на трамвае едет по России,
источая мир и благодать.
Тормоза поют ему осанну,
лыбится вожатый-идиот.
Благость! Даже Аннушка сметану
в оный час на рельсы не прольёт.
Живы и здоровы берлиозы -
михаилы, гекторы, - когда
проезжает, не меняя позы,
мимо Патриаршего пруда
Иисус в трамвайной колеснице.
Дух сошёл, апостолы трубят.
Ить, пошто учёному учиться,
если есть явление Тебя?
Для чего летающему - небо?
Праведные веруют в Твою
силу - править человецев - в невод.
Ангелы волнуются в раю.
Ликованье веточек зелёных.
Пьяных и старушек толкотня...
Иисус с трамвайного талона
с упованьем смотрит на меня.
Плевались утки на пшено.
Курилось лето на закорках.
С соседкой водку пить - грешно,
Детей послав лениво к чёрту.
Склонялась жимолость к плетню,
Где червь могильный изгилялся.
Цвела гречиха на корню,
Ребёнок нос прочистил - пальцем.
Жуки жужжали. Абрикос
Тянулся цыпочками к солнцу.
Какой-то мелкий кровосос
Звенел - иглой - у колокольцев.
Смурной всклокоченный козёл
Рогато брёл в сени посадки
И, обозлясь на произвол,
Порой бодал терновник гадкий.
На грядках зрели огурцы,
Чеснок выбрасывал побеги.
А две заблудшие овцы
Мечтали о пурге и снеге.
Над ними, глупыми, глумясь,
Слизняк в капустах ждал полива.
Петух пропел, как злой паяц, -
Не в той тональности и криво.
Две зенки выкатил закат.
Вода сверкнула керосином.
Сквозь заболоченную падь
Прошёл рыбак, сядой мужчина.
А я лежу себе в траве,
Соломину в зубах катаю.
И столько мыслей в голове...
И столько тли на молочае...
Поджарый пёс, ногой взлягнув,
Обдал меня засохлой глиной.
А я ему: "Окстись, муму!" -
И подступаю с хворостиной.
Упали тени на листву.
Пёс убежал. Пахнýло лугом.
Поповник с лютиком сорву
С земли, не ведающей плуга...
Присяду у свиных корыт...
Осталось ждать совсем немного -
Чтоб белым облаком уплыть
К престолу истинного Бога.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
