ЧТОБЫ
Плавятся свечи, плачут умильным воском. Сокрушаются образа. Трагический полумрак, похоронные сумерки. Вместо тиканья будильника - печальное свечное потрескивание.
Я лежу бездыханный и неподвижный, весьма довольный удачей. Я ловко обвел их всех вокруг пальца. Скоро они окружат меня - стеная ли, торжественно помалкивая или ковыряясь в носу, но единые в убеждении: это конец. Я аккуратно вписан в четырехугольник гроба, выстланного не то парчой, не то атласом, и в этом видна дополнительная геометрическая правильность, утверждающая финал.
Они и не подозревают, что это начало.
Огорчает невозможность выскочить и раскланяться, срывая обмороки вместо аплодисментов, но мир останется несправедливым, даже если вывернуть его наизнанку. К тому же разоблачение исключает сюрприз. Моя заслуга в том, что я всегда интуитивно догадывался о содержании приза. И всячески, выражаясь языком уродливой современности, работал на выигрыш.
Я тянулся к сюрпризу всю жизнь.
Они не понимают, что я почил в бозе с тем, чтобы они меня полюбили, возненавидели или хотя бы пренебрегли мною. Это был первый шаг. Все имеет первопричину - любовь, неприязнь, равнодушие.
Но эта цепочка всего лишь начало. Дальнейшие события ветвятся, множатся, распространяются вширь, чтобы в итоге заново сузиться и сойтись в одной точке. Если вернуться к геометрии, то воображение рисует нам луковицу, и я сейчас седлаю ее макушку, свесивши ноги, откуда весело гляжу на окружающих.
А еще вернее - земной шар, преподнесенный в разрезе, с двумя полюсами и кривыми меридианами.
...Они полюбили меня и все остальное меня затем, чтобы дать мне возможность настукивать им по башке.
Мне пришлось потрудиться. Любовь оказалась крепким орешком, и я прибегал к ювелирному приему: орудовал искренностью - волшебная штука, особенно когда она ни к чему не обязывает. Когда ты ничего не теряешь, а я это знал, я понимал, что только приобретаю. Я любил, чтобы научиться быть искренним при минимальных потерях. Меня любили с той же целью. Только это была моя цель, а они этого не знали. Я ненавидел, чтобы врать, и получал соразмерный ответ, чтобы научиться делать это вдохновенно и без запинки. И я плодил равнодушие, чтобы познать блаженное чувство непричастности.
Искренность понадобилась мне вот для чего. Она бесхитростна и бескорыстна, даже если корыстна. Это билет в детство, где помыслы чисты, а дни бывают долгими, как годы. С ненавистью, по-моему, все понятно. Я предавался ей и насаждал ее ради борьбы. Ведь мне предстояло выжить, а без борьбы это еще никому не удалось. А безразличие мне понадобилось в качестве среды, где существуют первое и второе.
Короче говоря, я совершил массу поступков и приобрел эти качества, чтобы стало возможным детство. Траурные венки, кладбищенские цветы осыпались семенами, которые принесли великое множество причин и следствий. Восседая на северном полюсе, я наполняюсь восхищением и трепетом при виде неисчислимых событий, не оставляющих, казалось бы, никакой надежды достигнуть конечной цели.
Но я, превозмогая головокружение, свешиваю голову, заглядываю под ноги и вижу, как все три составляющие постепенно сливаются в единый стебель. Детство не очень-то разбирается в добре и зле, а равнодушие не выделяется из пытливой всеядности. Это почти идеальное состояние, и я потратил многие годы на то, чтобы к нему приблизиться.
Нарисованный земной шар вдруг делается объемным, и я соскальзываю. Полюса меняются местами. В этом и заключается фокус, о котором глупая публика не имеет понятия.
Ведь я устроился под образами, выставившись на всеобщее прощальное обозрение, с единственной целью: чтобы родиться.
март 2008
© Алексей Смирнов, 2008-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах [Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...] Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём [Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...] Алексей Смирнов. Два рассказа. [Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...] Любовь Берёзкина. Командировка на Землю [Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.] Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду [Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.] Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней. [Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...] Аркадий Паранский. Кубинский ром [...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...] Никита Николаенко. Дорога вдоль поля [Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...] Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц) [О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.] Дмитрий Аникин. Иона [Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
