win      koi      mac      dos      translit <= ЛИТЕРОСФЕРА =>
Словесность


Вадим В.'Vad Vad' Гущин



Удельная Весность Слова

текст к 5летнему юбилею "Словесности"


Концепцию "Словесности" емко выразил Дима Ицкович: "Всюду - жизнь".

Действительно, Всюд (все-юд, то есть т.н. "вечный жид", Картафилус, Бутадеус, Вотан, Мерлин, Пиндола или Зериб) с точки зрения астральной пропедевтики - мертв. "Словесность" это очередная попытка реаниматологов и колдунов одухотворить его нетленное шевелящяеся тело.

Патриарх Енох, пророк Илия и Агасфер - немногочисленные исторические примеры людей, избежавших смерти. Если бессмертие напрмер, Иоанна выполняет скорее всего представительские пиарные функции, а бессмертие Ленина это денотат континуума возможных представлениий, то бессмертие Агасфера - пенитенциарно, он изолирован от потустороннего для исправления за свой агрессивный невежественный поступок.

Одухотворенные Каин или Агасфер способны к жизни и смерти, а не только к маниакальному механическому шевелению биологической периферией. Но в рамках установленной свыше реальности им это вряд ли светит.

Поэтому концепция "Словесности" отсылает к деятельности "Amnisty international", борьбе за права человека, требующая признания общечеловеческих ценностей, в то время как глубокое понимание потребностей индивидуума пропорционально сужает область их определения, а следовательно, к приводит правозащитников к завышению роли акцидентного:

Роль редакции при таких раскладах состоит не в том, чтобы "руководить", "задавать линию" и "направлять процесс", а в том, чтобы, во-первых, не мешать, а во-вторых, по мере сил, создавать благоприятные условия для жизни творческой среды и адекватно реагировать на ход ее естественного развития.

"Пусть все идет, как идет".

Квазислучайные явления, применяемые к цели оправдания существования цензурируемых неровностей, речевого целлюлита, морщин и гуммозных псевдомикозов на теле Логоса.

имея дело с текучей реальностью, с тем, что происходит здесь и сейчас, мы не имеем необходимого зазора, который позволил бы нам адекватно оценить вещи нам предстоящие. Всякое суждение выносится на основе прошлого опыта, но настоящее, даже если оно исходит из прошлого, всегда устремлено в будущее.

Будущего нет, прошлое имеет различные варианты, а настоящее, пользуясь тральфамадорской метафорой, мы видим только из одной точки, черз длинную трубу с влекомой Творцом куда-то в е6еня платформы.

Так оно и будет, друзья, пока мы имеем дело с текучей реальностью - нельзя не только зайти в одну реку дважды, да что там - в один и тот же унитаз дважды погадить не дадут!

Или, может быть, все же рискнем представить, что Настоящее исходит не только из прошлого, а также еще и из иного "ненастоящего"? Что к не-настоящему относятся не только прошлое и будущее?

Ergo, у нас нет мерки, которая будет соразмерна измеряемому.

Этот отказ от линейных критериев приводит нас к тому, что мы не можем оценить не только художественность текста, но и прочие его параметры, например размер, частоту или цвет.

Применительно к литературному процессу это означает, что оценивание должно производиться не до, а после. Соответственно, отсеву должны подвергаться произведения явно слабые и вторичные, или омерзительные с эстетической (а значит, и этической) точки зрения. Все прочие заслуживают того, чтобы дать им шанс.

Получается, что оценка производится с точки зрения последующих прочтений читателями, на основании "писем трудящихся". Самоценность текста теряется, и если текст написан на незнакомом читателям языке, он может быть оценен резко отрицательно. Очевидно, что при таком подходе "Словесность" пытается удовлетворить потребности читателей, редакция обладает профессиональными знаниями об этих потребностях, а потребности литературы как духовного поля удалены от фокуса интересов.

Непрочитанный текст является при таком подходе "нулевым", нереализованным, несуществующим. Это жесткий фанатично-соссюровский подход, не оставляющий право тексту на художественность, т.е. переводящий ценность текста в размерность восприятия суммой текущих читателей и максимальное отчуждение текста от языка, делая его предметом бытового, а не духовного потребления.

Это отнюдь не означает торжества демократии. Отбор текстов производится редакцией на субъективных основаниях и отчитываться в своем выборе она ни перед кем не обязана.

Редакция реализует советский тип демократии, субъективное мнение секретаря парткома, который лучше знает чаяния народа, на основании того, что народ послал его учиться в партшколу и выбрал в освобожденцы (либертанцы).

Поэтому я смотрю на проект "Словесность" не как на духовное явление, а как на идеологически-бытовое, но вне рамок хозяйственности (партхозактив делится на парт и хоз). "Словесность" играет ландшафтную роль в культуре, не более, но и не менее. Острые пики и зыбкие пески не пропускает авторитет редакции на основании их нестабильности и энтропийности, а холмы и озера разрешает населять ползучим читателем.

Должен заметить, что при нынешней ситуации в литературе самоуправство секретаря парткома гораздо более прогрессивно и конструктивно, нежели сложившаяся в социуме ситуация управления читателскими вкусами с позиций получения максимальной прибыли с тиражей сообразно заполнению потребительских рыночных ниш.

Агасфер пизданул Христа сапожной колодкой, нынешние профанические богоборцы замахиваются на него логитешьими мышками.

Спасибо "Словесности" за искренний и наивный авторитаризм.


03.03.02  







 
 


НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Сергей Слепухин: Портрет художника ["Красный", "белый", "зеленый" - кто может объяснить, что означают эти слова? Почему именно это слово, а не какое-нибудь другое сообщает о свойствах конкретного...] Виктория Кольцевая: И сквозная жизнь (О книге Александры Герасимовой "Метрика") [Из аннотации, информирующей, что в "Метрику" вошли стихи, написанные за последние три года, можно предположить: автор соответствует себе нынешнему. И...] Андрей Крюков: В краю суровых зим [Но зато у нас последние изгои / Не изглоданы кострами инквизиций, / Нам гоняться ли за призраками Гойи? / Обойдёмся мы без вашей заграницы...] Андрей Баранов: Последняя строка [Бывают в жизни события, которые радикально меняют привычный уклад, и после них жизнь уже не может течь так, как она текла раньше. Часто такие события...] Максим Жуков, Светлана Чернышова: Кстати, о качестве (О книге стихов Александра Вулыха "Люди в переплёте") [Вулыха знают. Вулыха уважают. Вулыха любят. Вулыха ненавидят. / Он один из самых известных московских поэтов современности. И один из главных.] Вера Зубарева: Реквием по снегу [Ты на краю... И смотрят ввысь / В ожидании будущего дети в матросках. / Но будущего нет. И мелькает мысль: / "Нет - и не надо". А потом - воздух...]
Читайте также: Юрий Гладкевич (Юрий Беридзе): К идущим мимо | Роман Иноземцев: Асимптоты | Кристина Крюкова: Прогулки с Вертумном | Юрий Макашёв: Доминанта | Савелий Немцев: Поэтическое королевство Сиам: от манифеста до "Четвёртой стражи" | Елена Севрюгина: Лететь за потерянной стаей наверх (о некоторых стихотворениях Кристины Крюковой) | Юрий Тубольцев: Все повторяется | "Полёт разборов", серия 70 / Часть 1. Софья Дубровская | Владимир Алейников: Вдвоём (1967) | Лейла Дмитриева: Оолонг | Игорь Исаев: И бесконечна вереница дней... | Татьяна Костандогло: Энергия вибрирующей мысли | Лада Миллер: Мартовский бульон | Татьяна Парсанова: Скорый поезд | Владимир Серебренников (1968-2021): Рисунок тенью