Две строки
шесть слогов
проект Алексея Верницкого
Из Избранного
хлеб зрелищ
зачерствел

Алексей Верницкий

"ЗНАМЯ" О ТАНКЕТКАХ


Статья Николая Работнова в последнем "Знамени", в которой говорится о танкетках, может создать у читателя впечатление, что все цитируемые в ней танкетки написал я сам, а это не так. Конечно, когда речь идет о коротких поэтических текстах, имя и фамилия автора могут оказаться длиннее, чем сам текст. Если целью статьи является не выявление индивидуальности каждого из этих авторов а, напротив, представление той формы, которая их объединяет, тогда имена могут оказаться мешающими, лишними. Однако в этом случае есть простой выход: всего лишь нужно перед цитатами указать, что это тексты РАЗНЫХ авторов, и что если читателю интересно, кто конкретно написал какой из этих текстов, и что еще написал каждый из этих авторов, читателю следует пойти по такой-то ссылке, и там будут и все эти тексты, и другие тексты этих авторов. (К слову сказать, поиск и индексация на сайте танкеток, благодаря создателю сайта Георгию Жердеву, организованы превосходно, так что поиск автора по тексту или текстов по автору труда не представляет.) Когда Владимир Губайловский писал о танкетках в "Арионе", он использовал именно такой способ представления текстов - без имен, но с подробной ссылкой. К сожалению, в статье Работнова непреднамеренно получились "испорченные телефончики". С одной стороны, автор "Знамени" переписывает танкетки из статьи в "Арионе" со ссылкой на статью Губайловского. С другой стороны, Работнов приводит несколько моих танкеток с указанием моего имени. Сам по себе каждый из этих двух способов цитирования имеет право на существование, однако когда они сосуществуют на одной странице, у читателя может создаться ложное впечатление, что танкетки, перенесенные в "Знамя" из "Ариона", написаны мной. Хотелось бы извиниться и назвать настоящих авторов: Roi Ejou и Роман Савоста. Вы можете сказать: какая разница, речь-то идет всего лишь о миниатюрах из двух строчек, какая разница, кто их написал, тем более что имя автора скрыто за псевдонимом? Я считаю, что авторство важно потому, что читатель, уловив своё душевное родство с каким-нибудь автором на примере одного текста, обычно старается найти и прочесть другие тексты этого автора (или, напротив, прочитав неблизкий ему текст, начинает избегать этого автора). Неточное указание авторства лишает читателя этой возможности.

Еще по поводу статьи Работнова в "Знамени". С одной стороны, этот ученый пишет, что я утверждаю, что танкетка - это "самая краткая форма поэзии"; с другой стороны, ради полемики он тут же оговаривается, что с моим утверждением "наверное, не согласится Герман Лукомников, не без оснований считающий самым коротким в мире стихотворением свой палиндром ЫЬ".

На это мне хочется возразить вот что.

Формулировка "танкетка - самая краткая форма поэзии" - не моя, а заимствована Работновым из статьи Губайловского в "Арионе" (Губайловский, впрочем, поддерживает свое утверждение длинной цитатой из одной из моих статей о танкетках, чтобы читатель мог убедиться, что я действительно думаю нечто подобное, а Работнов этого не делает). Поскольку это не мое утверждение, у меня есть выбор - согласиться с ним (и начать спорить с духом Лукомникова, вызванным Работновым), или не согласиться (и начать спорить с Губайловским). Я выбираю первое.

Хотелось бы заметить, что Лукомников - это не бесплотная тень, и если Работнов думает, что у Лукомникова есть мнение по какому-то вопросу, можно было бы и его самого спросить, а не делать предположения за него. Но в данном случае даже этого не требуется, потому что автор "Знамени", несмотря на то, что является профессиональным ученым, пытается здесь сравнивать совершенно разные понятия. Как если бы я сказал: "самый легкий атом - это атом водорода", а некто возразил бы мне: "неправда, есть еще нейтрино, которое легче водорода".

Итак, танкетки - это на сегодняшний день действительно самая краткая твердая поэтическая форма, и отсылка к Лукомникову для опровержения этого имела бы смысл лишь в том случае, если бы Лукомников создал еще более короткую твердую поэтическую форму. Однако в данном случае можно говорить лишь о том, что Лукомников написал короткий художественный (или на грани художественного) текст, но, во-первых, он этим не создал новую краткую форму, а, во-вторых, это не стихотворный текст.

Это не новая форма, поскольку форма, по смыслу слова, предполагает некую внутреннюю пустоту, которую любой поэт может наполнить любым содержимым, а в этом случае, как в известном анекдоте - "Вовочка, да разве это сосуд?" - текст ЫЬ как литературное достижение Лукомникова является буквально не-повторимым, и, следовательно, не является формой. В то же время танкетки являются именно формой, поскольку позволяют десяткам разных авторов писать то, что они хотят.

Это не стихотворный текст, поскольку он существует в контексте палиндромов, которые близки афоризмам и заклинаниям, а не не в контексте стихотворных текстов, которые, по моему мнению, наиболее удачно определяются, по Гаспарову, как художественные тексты, разбитые на строки самим автором. Лукомников написал очень короткий палиндром, такой короткий, что этот палиндром вторгается внутрь строения букв (в чем и состоит его художественность), однако краткость не делает его стихотворением. Например, так же моя короткая повесть в один абзац (опубликована здесь, обсуждается в 38-м НЛО в этой критической статье) и мой короткий роман в полстраницы (здесь) являются именно аномально короткими повестью и романом, а не стихотворениями.